Королевы Иннис Лира  - Тесса Греттон

Бан спустился вниз, удерживая за поясом меч. Группа молодых людей – слуг небесно-голубого Эрригала, два поваренка в фартуках и даже некоторые молодые женщины, запачканные мукой и улыбающиеся из-под потных волос – все стояли вокруг длинного стола, ныряя головами между банок со сливками и маслом. Те висели на крючках, чтобы не допустить вторжение крыс и насекомых.

– Ты должен был рассказывать истории о своих подвигах, – мягко сказал Бан.

– Бан Эрригал? Ха! Черви! – Рори протянул ему руку. – Расскажи им историю обо мне.

Бан натянуто улыбнулся, понимая, что хотя его присутствие и не разрушило дух комнаты, но определенно его нормализовало. Они уверенно приняли его, но Бан Эрригал не заслужил подобного легкого отношения.

– Рори, у меня срочное дело только для твоих ушей.

– Тогда потом, – пообещал Рори, дико гримасничая перед своими знакомыми, через толпу которых пробирался к Бану. – Что случилось, брат?

– Подожди, – сказал Бан, вновь ведя Рори на кухню. Он вышел из ее задних коридоров к территории между кухнями и конюшнями. Вечернее солнце сияло достаточно высоко, чтобы ослепить наружную черную крепостную стену. Бан прислонился плечом к грубой стене и очень близко притянул к себе Рори:

– Ты уже говорил с отцом, когда вернулся сегодня?

– Да, и я говорил тебе об этом перед самым купанием.

– И все? А в последнее время?

– Нет, – нахмурился Рори.

Бан кивнул, якобы с подозрением.

– Он казался здоровым? Вы хорошо с ним расстались?

– Что случилось? – младший сын Эрригала смотрел на макушку Бана.

– Он на тебя за что-то злится, – спокойно ответил Бан.

– Злится? На меня? Почему это?

– Не знаю, но он только что рассвирепел и на меня.

– Я должен пойти к нему и выяснить причину недовольства.

– Нет, Рори, подожди. Эрригал ведет себя просто кошмарно. Ты должен удалиться с его глаз на несколько дней.

– Уйти? Я же только что приехал!

Бан спокойно и глубоко вздохнул:

– Позволь мне быть твоим послом. Тебе надо попасть в дом Броны. Там ты можешь быть в безопасности. Я пришлю тебе информацию, которую найду, и о том, когда ты должен вернуться.

Рори, как в детстве, прикусил нижнюю губу. Это был удар по совести Бана, но не настолько, чтобы Лис изменил свои слова.

– Поверь мне, Рори, – сказал он. – Иди.

– Какой-то негодяй поступил со мной плохо, – тихо произнес Рори.

На мгновение Бан Эрригал даже подумал, что недооценил своего брата, то есть Рори увидел притворство Лиса и обвинил его, но нет – Рори просто схватил Бана за плечи и сгреб его в сокрушительные объятия. Бан медленно поднял руки вверх.

– Иди вооруженным, – пробормотал он, и Рори дернулся:

– Вооруженным?

– Ты должен быть чрезвычайно осторожным. Такие вот странные времена, когда отцы идут против детей…

– Прямо как король, – внезапно испуганно прошептал Рори. – Он говорил о затмениях как о предзнаменованиях, и наш отец тоже был на краю. Изгнания, неверные дочери и некоторые затмения. Он, должно быть, охотится за опасными червями… червями земли.

– Да, – процедил Бан сквозь стиснутые зубы. Они прижались друг к другу щеками.

– Я ухожу, но с твоей любовью, – произнес Рори, – а ты остаешься с моей.

Бан обнял брата. Это был урок: в то время как Бан использовал против него величайшие слабости своего отца – недоверие, непомерные амбиции и одержимость звездами – против Рори Бан применял только добродетель.

Балкон у кабинета Моримароса был полукруглый, защищенный короткой мраморной резьбой в форме ограды пышно цветущих роз. Цветы на камне тянулись по стене башни к центральному двору, туда, где, как предполагала Элия, люди Лиониса иногда собирались послушать их короля. Она положила обе руки на перила и наклонилась лицом вниз, представляя себе всю Ареморию, корону, сдавливающую ее голову через косы, и сладострастные слои оранжево-белого королевского свадебного платья, переливающегося на ее теле. Или, возможно, она будет носить в доме Лира темно-синий и белый цвета. Потом, как настойчиво говорила ей Аифа, Элия всегда очень красиво выглядела в огненных цветах.

Закат перед ней будто бы разлился по огромным городским холмам.

Это было захватывающее зрелище, не похожее ни на одно увиденное на ее острове. Элия верила, что понимает, когда наступает лето и конец лета. Иннис Лир держал этот сезон в запасе, летом расставаясь с теплыми туманами и дождями и вступая в моменты кристально чистого солнечного света и прохладных, прекрасных вечеров полевых цветов и ветра. Вспышка улыбки, которая ценилась больше из-за мимолетности.

Однако Аремория не позволяла этой улыбке пройти или исчезнуть без поклонения. Сельскую местность словно захватили короткие дни, она будто погрузилась в буйство красок. Элия привыкла к рыжим осенним дубам и хрустящим бурым листьям, но не к такой дикой местности ярко-зеленого и кроваво-фиолетового цвета и не к узким полосам желтого, ярким, как топаз. Белый город отражал небо, а холмы были изумрудными и золотыми, насколько могла видеть Элия дальше городской стены. Аремория была сильна жизнью, между тем как Лир замерзал, болел и был на грани смерти. Ей не хотелось бы думать, что в последнее время остров все сильнее и сильнее распадался, едва уступая зиму весне.

Как Элия скучала по своему острову, так она тосковала и по отчаянной опасной красоте бушующих морей, и по голым выносливым горам, и по голодным призракам Белого леса. Элия попыталась на мгновение успокоиться и заглушить тоску по дому.

– Элия, – позвал из своего кабинета Моримарос. – Мне жаль, что я так поздно.

Прежде чем она смогла повернуться, король Аремории уже зашел сзади, и его рука нежно прижалась к спине принцессы. Прикосновение лишь обострило ее тоску.

– Вы несчастны здесь, леди? – спросил он. – Я замечаю только печаль в ваших глазах, когда вы смотрите на мой город.

Она промолчала, глубоко дыша, чтобы успокоиться и сконцентрироваться на тепле его руки. Большой палец Моримароса скользнул по ее коже, по позвоночнику, воротнику ее платья. Элия все еще не хотела выходить за него замуж, но насколько же легко будет принять предложение Моримароса, отдать себя этому сильному королю, позволить подчиниться его власти. Именно так, как она была поглощена своим отцом. Не потому ли Риган выбрала Коннли, поскольку он был очень живым и мог пробиться к ее душе?

Элия повернулась и посмотрела мужчине в глаза. Выражение его лица не оставляло места для капризов или красивости, и Элия задавалась вопросом, как такое яркое место могло превратить Моримароса в очень серьезного и вдумчивого человека. Но в его чертах проявлялись гордость и легкое напряжение, которое принцесса собиралась усилить. Его оранжевое кожаное пальто было распахнуто, рубашка на шее развязана.